Григорий Ярцев - Родословные [СИ]

"Они укрылись в снегах, выжидали", – понял Гавриил и тут же вспомнил последнее, увиденное перед встречей со смилодоном: Виктор запустил нечто похожее на сигнальную ракету. Она послужила им сигналом – приглашением войти внутрь.

Гавриил спокойно поднялся, неспешно оглядел всех серафимов, стоявших полукругом, в пять рядов по десять человек напротив него. Ближе всех к Гавриилу стоял Главнокомандующий, он самодовольно смотрел на него своими тусклыми, бесконечно злыми глазами. Его распирало чувство удавшегося плана. На пару с Виктором они перехитрили всех. Так он думал.

– Я поражен! – воскликнул Главнокомандующий, разведя руками. Металл под его балахоном зазвенел. – Тебе удалось прожить! Нет! Выжить!

Гавриил молчал, опустив взгляд, он продолжал смотреть в глаза Лидии.

– Мы рассчитывали, что ты сдохнешь, – в его голосе чувствовалась надменность, – думали, азиат убьет тебя.

– Сусаноо ни разу не азиат, индюк ты напыщенный, – Гавриил решил, что подумал об этом, но оказалось, что сказал вслух. Главнокомандующий немного одернулся, подняв свои редкие брови.

– Не важно! – он со скрежетом вынул меч из ножен. Пятьдесят серафимов за его спиной в миг, синхронно проделали то же самое. – Раз ты отказался умирать там, значит, умрешь здесь! И на этот раз, никто не придет на помощь, – закончил он, без капли уважения и сострадания, головой указав на труп Лидии и обезглавленного Клима.

Гавриил, раздраженный глупой самонадеянностью Главнокомандующего покачал головой и перебил его едва начавшуюся речь: – Скажи мне, скольких Бессмертных ты убил за всю свою жизнь? – вопрос ввел серафима в секундный ступор. Гавриил сам ответил за него: – ни одного.

– Хранителей! – взорвался Главнокомандующий. – Я убил Хранителей, Мстислава, двух его шлюх и тебя сейчас убью!

– Их убил не ты, – с улыбкой на лице процедил Гавриил, – а смилодон, полученный тобой от Виктора. Ой, – игриво добавил он, – забыл сказать, я открутил башку твоей зверюшке.

Мышца дернулась на скуле Главнокомандующего. Он испытывал к чудовищу необъяснимо теплые чувства даже после того как оно изуродовало его лицо.

– Отрезал голову и Климу, – Гавриил, явно передразнивая движения Главнокомандующего, тоже кивнул в сторону обезглавленного тела. – Как думаешь, сильно я боюсь тебя и твоих серафимов?

– Тварь! – уже орал Главнокомандующий, брызжа слюной. – Нужно было укоротить тебя еще тогда, в порту! Женщина, спасшая тебя, лежит мертвая под твоими ногами, а у тебя на лице нет ни капли сострадания.

Тут Гавриил признал правоту Главнокомандующего – отсутствие чувств сожаления и сострадания, элементарной печали, действительно заботило его, но с каждой секундой все меньше и меньше.

– Очень скоро, – продолжал серафим, – ты перестанешь чувствовать, понимать боль людей, ценить их жизнь. Станешь бесчувственной тварью! Такой же, как Виктор! Но не бойся, обещаю тебе – я лишу тебя этой страшной участи, тебя и Виктора. Его мы тоже вскоре убьем, он поплатится за все, что сотворил с человечеством, просто пока не знает об этом!

"Виктор наш! Только наш!" – жадно шепнули голоса, ютившиеся в голове, а лицо Гавриила тем временем металось в изменяющейся гримасе, в попытках определить смеяться ему, или плакать от никчемных угроз серафима.

Главнокомандующий направил острие своего меча на Гавриила и сломя голову, разрывая свою глотку дребезжащим криком, ринулся на него, а мгновение спустя, его остановил оглушающий, громкий звук хлопка, напомнивший выстрел Царь-пушки.

Удивление и ужас тотчас целиком овладели его лицом, а затем, и всем телом.

Главнокомандующий ужаснулся увиденному: змеящиеся, вздутые, почти черные вены на бледном лице и шее Гавриила. Налитые алым глаза. Взгляд, режущий его исподлобья. Черное лезвие, которого секунду назад не было в его руках, сейчас необъяснимым образом появилось, и было почти полностью покрыто кровью, чьи капли, неспешно стекая по лезвию, достигали зеркально-черного пола. Темный костюм – фиктримаго, в который был облачен Гавриил, в некоторых местах начинал едва заметно дымиться, но вскоре от дыма не осталось и следа, он быстро растворился. Главнокомандующий, всю свою жизнь не верующий в высшие силы, сейчас, будто предстал перед самим Дьяволом.

– Что ты сделал? – неуверенно прокричал серафим и услышал, как позади него раздался звон упавшего меча, а следом еще и еще. Вскоре звуки стали походить на звон церковных колоколов. Главнокомандующий обернулся и увидел перед глазами картину, охватившую его еще большим ужасом.

– Ах! Ты ведь не видел самого процесса, – язвительно говорил за его спиной Гавриил, – но не бойся, – вновь издевательски передразнил он, – ты увидишь не менее фееричный результат.

И он увидел, увидел, как белые балахоны его преданных серафимов постепенно окрашивались красным – в их кровь, как тела пятидесяти мужчин и женщин у него на глазах разваливаются на части, словно таявшие глиняные фигуры. Кровь струилась из их тел, щедро заливая собой зеркальный пол. Вмиг Гавриил порубил их на многочисленные куски лезвием своего стика.

– Ты… ты! – Главнокомандующий зациклился, его душил гнев и вдруг, глаза его широко раскрылись, крик замер у него на губах, и ртом он жадно начал хватать воздух, точно рыба, выброшенная на берег. Главнокомандующий почувствовал, как что-то пронзило его.

– Чувствуешь, серафим? – прошипел каким-то не своим, инфернальным голосом за его ухом Гавриил. – Именно так сердце вырывается из груди!

Опустив свои переполненные ужасом глаза, он увидел руку Гавриила, торчащую из его груди. Теперь уже окровавленная рука, легко пробила доспех и, пройдя насквозь, цепко сжимала его сердце.

Гавриил выдернул руку, небрежно разжал ладонь и отпустил сердце. Тело Главнокомандующего безжизненно рухнуло лицом вниз и Гавриил, с легкостью перешагнув через него, направился дальше – к Виктору, он близко, уже совсем. Проходя разрезанные им тела серафимов, Гавриил заметил меж них загипсованную руку и безошибочно определил, что она принадлежала юнцу, тому самому, которому так и не довелось обезглавить его. Безошибочным определение было потому, что голова юнца лежала совсем рядом с рукой, отрублена одним точным и настолько быстрым ударом, что на лице его не успела появиться даже тень удивления, не говоря уже об испуге перед смертью.

Вскоре путь Гавриила преградила большая стена – огромная дверь, как выяснилось мгновение спустя. Заиграв все тем же приятным треском дверь, разобравшись на маленькие геометрические фигуры открылась. Показался и Виктор, метрах в тридцати. Он, опустив голову и сгорбившись в спине, угрюмо нависал над двумя капсулами Предков. Капсулы уже не парили в воздухе, как прежде, а лежали на глянцевом полу, были открыты и, пусты. Гавриил неспешным шагом двигался к нему, уже размышляя о том, каким мукам подвергнет его прежде, чем убьет.